Негнѣвливость

June 12, 2023

Перепечатано изъ книги Протоіерей Стефанъ Остроумовъ. «Жить — любви служить. (Очеркъ православнаго нравоученія)». СПБ. 1911 г., сс. 130–132.

Истинная причина гнѣва не внѣ человѣка, а въ немъ самомъ.

Негнѣвливость имѣетъ прочную связь со смиреніемъ. Въ томъ и другомъ качествѣ есть нѣчто дѣтское, та покорность, которую заповѣдалъ намъ Спаситель въ словахъ: «если не обратитесь, и не будете какъ дѣти, не войдете въ царство небесное» (Мѳ. ХѴӀӀӀ, 3). Дитя «не тревожится ревностью; если возьмутъ у него что либо, принадлежащее ему, оно не смущается; оно не судится ни съ кѣмъ, не вступаетъ ни въ какіе споры, не ненавидитъ никого изъ человѣковъ; оно не осуждаетъ никого, никѣмъ не владѣетъ»¹. Невозможно человѣку питать гнѣвъ на ближняго и считать свой гнѣвъ дѣломъ правды, «если сперва не вознесется сердце его, если онъ не уничижитъ ближняго предъ собою, если не признаетъ себя высшимъ ближняго»².

Часто люди гнѣваются, какъ говорятъ, на слова. Но если одни и тѣ же слова вложить въ уста глупаго и умнаго, высшаго и низшаго, друга и недруга, ребенка и взрослаго, то гнѣвливый не одинаково отнесется къ однимъ и тѣмъ же словамъ. Почему? «Обыкновенно возбуждаютъ въ насъ скорбь не слова, но презрѣніе къ укорившему насъ и представленіе каждаго о самомъ себѣ»³.

При вниманіи къ себѣ не трудно убѣдиться, что причина гнѣва не въ насъ, но въ насъ самихъ. Вотъ «иной, какъ представляется ему, пребываетъ въ мирѣ и безмолвіи. Пришелъ братъ, сказалъ ему непріятное слово, и онъ смутился. На этомъ основаніи полагая скорбь благословною, онъ говоритъ: «если бы такой-то не пришелъ, не сказалъ мнѣ оскорбительнаго слова, то я не пришелъ бы въ разстройство. “Это смѣшно! Это — самообманъ! Неужели вложилъ въ него страсть тотъ, кто сказалъ ему непріятное слово? Сказавшій такое слово только обнаружилъ таившуюся въ немъ страсть. Руководствующійся такими сужденіями подобенъ гнилому хлѣбу, который съ виду хорошъ, а внутри заплѣсневѣлъ. Когда разломятъ его, обнаруживаются гнилость его»⁴.

Эта зависимость не отъ внѣшнихъ обстоятельствъ, но отъ душевнаго состоянія гнѣвливыхъ особенно очевидна въ тѣхъ случаяхъ, когда гнѣвъ возбуждается по поводу какихъ-либо нестоящихъ вниманія мелочей.

Подобныя безпричинныя, повидимому, вспышки гнѣва чаще всего возникаютъ не между врагами, а между живущими десятки лѣтъ подъ одной кровлей супругами. Одинъ весьма древній писатель сообщаетъ: «Изъ-за ничего мужъ или жена сердятся другъ на друга по какимъ-нибудь житейскимъ дѣламъ: или изъ-за пищи, или пустого слова, или какого пріятеля, или долга, или изъ-за другихъ такихъ же мелочныхъ вещей»⁵.

Отъ недостатка смиренія въ людяхъ рождается нетерпимость къ чужимъ мнѣніямъ, раздражительное недовольство поступками и слабостями ближнихъ. И таковъ, кажется, въ особенности духъ нашего времени. «Въ настоящее время — неустройство въ цѣломъ мірѣ отъ броженія умовъ и отъ чрезъ мѣру развитаго самолюбія; не говоря уже о какихъ- либо увлеченныхъ людяхъ, видимъ, что между самыми благонамѣренными людьми рѣдко можно найти двухъ, во всемъ единомысленныхъ и согласныхъ; но и изъ такихъ людей всякій думаетъ по своему, когда въ силахъ, то — открыто, болѣе же — политически и ухищренно. И такъ дѣйствуютъ потому, что иногда увѣрены въ правильности своихъ убѣжденій до папской непогрѣшимости, иногда же уклоняются въ человѣкоугодіе, по человѣческимъ разсчетамъ»⁶.

Бываетъ, конечно, и вспышка справедливаго негодованія, но оно въ людяхъ негордыхъ — скоротечно и переходить въ раскаяніе и сожалѣніе. Исчезаетъ гнѣвъ на человѣка, остается только скорбь о неправдѣ его.