Перепечатано из книги Протоиерей Стефан Остроумов. «Жить – любви служить. (Очерк православного нравоучения)». СПБ. 1911, сс. 130–132.
Истинная причина гнева не вне человека, а в нем самом.
Негневливость имеет прочную связь со смирением. В том и другом качестве есть нечто детское, та покорность, которую заповедовал нам Спаситель в словах : если не обратитесь, и не будете как дети, не войдете в царство небесное (Мф. XVIII, 3). Дитя «не тревожится ревностью; если возьмут у него что-либо, принадлежащее ему, оно не смущается; оно не судится ни с кем, не вступает ни в какие споры, не ненавидит никого из человеков; оно не осуждает никого, никем не владеет».1 Невозможно человеку питать гнев на ближнего и считать свой гнев делом правды, «если сперва не вознесется сердце его, если он не уничижит ближнего пред собою, если не признает себя высшим ближнего».2
Часто люди гневаются, как говорят, на слова. Но если одни и те же слова вложить в уста глупого и умного, высшего и низшего, друга и недруга, ребенка и взрослого, то гневливый не одинаково отнесется к одним и тем же словам. Почему? «Обыкновенно возбуждают в нас скорбь не слова, но презрение к укорившему нас и представление каждого о самом себе».3
При внимании к себе не трудно убедиться, что причина гнева не в нас, но в нас самих. Вот «иной, как представляется ему, пребывает в мире и безмолвии. Пришел брат, сказал ему неприятное слово, и он смутился На этом основании полагая скорбь благословною, он говорит: «если бы такой-то не пришел, не сказал мне оскорбительного слова, то я не пришел бы в растройство. «Это смешно! Это – самообман! Неужели вложил в него страсть тот, кто сказал ему неприятное слово? Сказавший такое слово только обнаружил таившуюся в нем страсть. Руководствующийся такими суждениями подобен гнилому хлебу, который с виду хорош, а внутри заплесневел. Когда разломят его, обнаруживаются гнилость его».4
Эта зависимость не от внешних обстоятельств, но от душевного состояния гневливых особенно очевидна в тех случаях, когда гнев возбуждается по поводу каких-либо нестоящих внимания мелочей.
Подобные беспричинные, повидимому, вспышки гнева чаще всего возникают не между врагами, а между живущими десятки лет под одной кровлей супругами. Один весьма древний писатель сообщает: «Из-за ничего муж или жена сердятся друг на друга по каким нибудь житейским делам: или из-за пищи, или пустого слова, или какого приятеля, или долга, или из-за других таких же мелочных вещей».5
От недостатка смирения в людях рождается нетерпимость к чужим мнениям, раздражительное недовольство поступками и слабостями ближних. И таков, кажется, в особенности дух нашего времени. «В настоящее время – неустройство в целом мире от брожения умов и от чрез меру развитого самолюбия; не говоря уже о каких-либо увлеченных людях, видим, что между самыми благонамеренными людьми редко можно найти двух, во всем единомысленных и согласных; но и из таких людей всякий думает по своему, когда в силах, то – открыто, более же – политически и ухищренно. И так действуют потому, что иногда уверены в правильности своих убеждений до папской непогрешимости, иногда же уклоняются в человекоугодие, по человеческим расчетам».6
Бывает, конечно, и вспышка справедливого негодования, но оно в людях негордых – скоротечно и переходить в раскаяние и сожаление. Исчезает гнев на человека, остается только скорбь о неправде его.
1. Исаии Отшельника, сл. 26‑е. В кн. «О терпении скорбей», стр. 157.
2. Дорофея сл. 19‑е. В той же книге, стр. 127.
3. Василия Великого. Беседа на гневливых. Сергиев Посад. 1892 г.
4. Авва Дорофей в кн. «О терпении скорбей», стр. 135–136.
5. Пастырь Эрма в «Писаниях мужей апостольских», стр. 72
6. Письмо Амвросия схимон. Оптинского. Душеп. Чтение 1895. VIII, 489.