Продолженіе
Какъ уже упоминалось, семья Ершовыхъ переселилась въ усадьбу Дворянскаго собранія передъ самымъ поступленіемъ Николая Ершова въ Воронежскій кадетскій корпусъ. Въ своихъ воспоминаніяхъ отецъ Нифонтъ вспоминалъ о томъ времени: «Въ половинѣ августѣ 1890 года, къ началу занятій, отецъ отвелъ меня въ корпусъ и сдалъ офицеру-воспитателю Владиміру Ивановичу Жуковскому. Подъ его началомъ пробылъ я до 7-го класса.
Произошелъ большой переломъ въ моей дѣтской жизни. Скажу тутъ же: я нисколько не радовался, что меня отдали «кадетомъ».
Я простился съ домашней вольной жизнью, и очутился въ казенныхъ стѣнахъ. Вмѣсто семейной уютной жизни получилъ строгій режимъ мальчика-солдатика… Впрочемъ, я довольно скоро къ этому привыкъ и не горѣвалъ, — такъ надо. Къ тому же семья моя была въ томъ же городѣ, и я ходилъ въ отпускъ каждую недѣлю. Тяжело, скучно, грустно было малышамъ — иногороднимъ, особенно дальнимъ, напр[имѣръ] кавказцамъ. Затѣмъ, вмѣсто власти родительской, слабой и мягкой, привычной, — надо мною тяготѣла власть чужого человѣка, офицера — не противорѣчить ему, ни ослушаться я не смѣлъ – дисциплина!»1
Далѣе, вспоминая начало учебы въ кадетскомъ корпусѣ, отецъ Нифонтъ пишетъ о преподавателяхъ, ихъ характерахъ и методахъ преподаванія, что заслуживаетъ особаго вниманія. И начинаетъ онъ съ главы учебнаго заведенія: «Директоромъ Корпуса былъ генералъ-маіоръ Рѣпинъ Николай Аѳанасьевичъ. Человѣкъ стараго режима, онъ былъ строгъ, требователенъ, но справедливъ и заботливъ.
Кадетъ очень слабыхъ по ученію обыкновенно «дотягивали» до 5-го класса, и потомъ исключали съ аттестатомъ объ окончаніи половины средняго учебнаго заведенія.
Къ мальчикамъ дурного поведенія, «справляемымъ» принимали всѣ мѣры, чтобы удержать ихъ на добромъ пути. Особенно упорныхъ исключали и отправляли въ военную школу въ гор[одъ] Вольскъ (на Волгѣ)».2
Начиная съ 1896 года руководствомъ кадетскаго корпуса стали организовывать лѣтнія экскурсіи съ поѣздками по Россіи. Первой такой экскурсіей стало посѣщеніе Всероссійской выставки въ Нижнемъ Новгородѣ. Отецъ Нифонтъ вспоминаетъ Николая Аѳанасьевича Рѣпина, руководившаго такой памятной, для всей группы кадетъ, поѣздкой: «Генералъ Рѣпинъ отнесся очень внимательно, любовно къ новому воспитательному начинанію. Заранѣе онъ сносился съ тѣмъ начальствомъ, отъ котораго зависѣлъ проѣздъ по желѣзнымъ дорогамъ, на пароходахъ, проживанія кадетъ на мѣстахъ, успѣшный осмотръ достопримѣчательности. Все было готово ко дню выѣзда изъ Воронежа примѣрно въ серединѣ лѣта».3
Далѣе авторъ воспоминаній продолжаетъ свое повѣствованіе: «Законъ Божій преподавалъ о [тецъ] протоіерей Михаилъ Некрасовъ. Онъ же былъ настоятель нашего кадетскаго храма. Уже пожилой, очень добрый и снисходительный къ намъ — мальчишкамъ.
Когда были мы въ старшихъ классахъ, о [тецъ] М [ихаи] лъ былъ взятъ у насъ и назначенъ… ректоромъ Троице-Сергіевской духовной Академіи.
Тогда вспоминали мы о его ученомъ знакѣ, золотомъ академическомъ крестѣ, который всегда видѣли у него на рясѣ <…>.
Отца Михаила замѣстилъ въ Корпусѣ его зять, о [тецъ] Стефанъ Звѣревъ <…>.4
Въ 1897 г. молодой кадетъ Николай Ершовъ неожиданно встрѣтился съ своимъ бывшимъ преподавателемъ Закона Божьяго во время лѣтней экскурсіи по Москвѣ и ея окрестностямъ. Послѣ посѣщенія московскихъ достопримѣчательностей участники экскурсіи отправились въ Свято-Сергіевскую Лавру: «Въ Лаврѣ, въ расположеніи Духовной Академіи, встрѣтилъ насъ ея ректоръ, владыка Михаилъ (Некрасовъ), бывшій нашъ законоучитель.
Престарѣлый батюшка проявилъ свою искреннюю, неподдѣльную радость, принимая своихъ бывшихъ духовныхъ дѣтей. Мы, уже выросшіе, вспоминали, съ какой добротой относился всегда о [тецъ] Михаилъ къ нашимъ шалостямъ, а иногда — къ слабому знанію урока, какъ всегда прощалъ онъ намъ проказы, за которыя слѣдовало бы наказать.
А онъ возразилъ: «Вы были тогда маленькіе и глупенькіе. Это давно прошло, не надо вспоминать».
Затѣмъ Владыка распорядился устроить насъ на пребываніе въ Лаврѣ, и показать все ея святыни и достопримѣчательностей. Это было старательно исполнено его подчиненными».5
ОБИТЕЛЬ ВЪ ЛАДОМӀРОВОЙ
Продолженіе
Наша типографія работала стариннымъ способомъ, медленно. Наборъ текста исполнялся выбираніемъ по одной буквѣ изъ «кассы» и укладываніемъ этихъ литеръ въ металлич[ескую] коробочку, въ строки. Корректировать текстъ было очень неудобно, замѣченныя ошибки исправлялись выбираніемъ отдѣльныхъ буквъ изъ строкъ въ коробочкахъ.
Въ работѣ печатной машины были перерывы изъ-за недостатка горючаго матеріала для двигателя. Но, въ случаяхъ спѣшки, это не останавливало ревностныхъ исполнителей: два человѣка становились къ огромному маховому колесу машины, крутили колесо за его ободъ и тѣмъ давали ходъ машинѣ. Когда эта пара была уже мокрая отъ пота, ее смѣняла другая пара. Въ числѣ крутившихъ былъ и самъ настоятель.
Напечатанныя листы поступали въ вѣдѣніе о[тца] Филимона6 для «фальцовки», т. е. складыванія ихъ (перебиранія) въ страницы книги.
Для фальцовки всѣ свободные братья собирались въ одно помѣщеніе. Во время этой работы всегда читалось Св[ященное] Писаніе, или житія святыхъ, или давалось объясненіе какой-ниб[удь] духовной книги.
Тѣмъ же порядкомъ изготовлялись очередные №№ «Прав[ославной] Руси».
Разные русскіе люди приходили тогда къ намъ въ м[онасты] рь. Одни бѣженцы искали себѣ пріюта, хотя бы временнаго: остановиться, отдохнуть, подкормиться у своихъ. Другіе были рады, что нашли настоящее святое православное мѣсто. А до тѣхъ поръ имъ давали уніатство, единовѣріе, католичество и безбожіе. Были и «перелеты» (изъ молодыхъ), которые тянули куда-то на неопредѣленный «Западъ», у насъ же искали этапа въ пути.
Настоятелю приходилось разбираться во всей этой кашѣ.
Попросился пожить у насъ одинъ здоровеннѣйшій парень. Пришелъ онъ осенью и прямо заявилъ, что весной уйдетъ, а зиму честно поработаетъ. Сказалъ, что онъ сибирякъ, идетъ уже долго, питаясь по пути своей работой. Его приняли, и онъ себя оправдалъ: былъ мастеръ на всѣ руки, и работалъ прилежно. А весной, какъ только въ небѣ послышались журавли, парень ушелъ куда-то дальше.
Явился другой, среднихъ лѣтъ, хромой, очень истощенный. По его словамъ, онъ лейтенантъ совѣтской военной службы. Почему-то ему пришлось уйти заграницу (мы не разспрашивали). Почему-то пришлось спрыгнуть съ высокой стѣны, и повредить ногу. Его, какъ русскаго, направили въ нашъ м[онасты] рь, но онъ сомнѣвается, что мы поможемъ ему, пот[ому] что онъ «совѣтскій». Скоро онъ увѣрился въ нашей доброжелательности и успокоился, хотя продолжалъ хранить внѣшность волка, котораго преслѣдуютъ. Онъ не имѣлъ никакихъ вещей. Когда мы предложили ему кое-что изъ платья и бѣлья, онъ заявилъ, что взять не можетъ, т. к. нечѣмъ заплатить. И долго отказывался. Совѣтская выучка въ немъ была прочная: человѣкъ человѣку — волкъ, какъ это «чужіе» люди предлагаютъ помощь даромъ?
Онъ побылъ у насъ недолго, и ушелъ куда-то дальше.
Явился къ намъ на жительство парень лѣтъ 20-ти. Путь его былъ такой. Его мать, бѣженка, очутилась гдѣ-то заграницей въ трудномъ положеніи, съ сыномъ. Ей посовѣтывали отправить сына въ нашъ м[онастырь]. Мать выразила сомнѣніе: примутъ ли его? Дѣло въ томъ, что Левъ (Павлинецъ)7 въ дѣтствѣ перенесъ страшную болѣзнь — «меннингитъ» головного мозга. За оч[ень] рѣдкимъ исключеніемъ отъ этой болѣзни умираютъ. Левъ остался живъ, но его психика остановилась на уровнѣ развитія 10-лѣтняго мальчика.
— Ничего, матушка, не сомнѣвайся, примутъ въ монастырь: тамъ всѣ такіе! — Одобряли ее.
Рѣшилась, отправила вотъ такимъ порядкомъ: на грудь Льву прикрѣпила записку съ просьбой къ добрымъ путешественникамъ — попутчикамъ помочь ему добраться до Ладоміровой. Помогли, доѣхалъ и остался въ обители. Намъ очень понравился такой доводъ: тамъ всѣ такіе…
По просьбѣ приняли мы на жительство въ обитель одного старика. Онъ былъ «тихопомѣшанный». Въ прошломъ инженеръ, онъ сталъ одной изъ безчисленныхъ жертвъ тѣхъ безумныхъ временъ. Тихій, мало говорящій, онъ былъ пригоденъ на простыя, автоматическія работы, которыя исполнялъ охотно и безукоризненно. Ему давали фальцевать печатные листы, или сшивать ихъ, или перечитывать что-либо нужное, и т[ому] под[обное].
Такъ онъ и прислонился къ м[онасты] рю.
Вспоминаю такой случай съ этимъ рабомъ Божіимъ. Одинъ изъ нашихъ братьевъ лѣтомъ на разсвѣтѣ услышалъ крики изъ колодца съ питьевой водой. Колодецъ былъ довольно узкій, глубиною метровъ шесть. Стѣнки его не были одѣты деревомъ, а высѣчены прямо въ въ грубомъ камнѣ. Сверху спускалась веревка, навитая на «воротъ». Такъ вотъ, на днѣ колодца, погруженный по поясъ въ воду, стоялъ нашъ старикъ и кричалъ. Руками онъ держался за колодезную веревку. Сбѣжались братья, спустили внизъ колодезное ведро, и въ немъ вытащили старика…
И до сихъ поръ мнѣ остается непонятнымъ: какая темная сила привела старика ночью къ колодцу, и заставила его спуститься внизъ, т. е. сдѣлать гимнастику, трудную и для нормальнаго здороваго человѣка.
ПРИМѢЧАНӀЯ
1. Holy Trinity Orthodox Seminary Archive. Holy Trinity Orthodox Seminary Manuscript Collection. Monk Nifont (Ershov). Vospominaniia. Box 8 Fol. 3.
Владиміръ Ивановичъ Жуковскій (1860-1914). Генералъ-маіоръ, герой Первой Міровой войны. Изъ дворянскаго рода Жуковскихъ. Закончилъ Михайловскую военную гимназію въ Воронежѣ. Затѣмъ, въ 1881 г. выпущенъ изъ Павловскаго военнаго училища въ чинѣ прапорщика. Съ 1888 по 1897 гг. служилъ офицеромъ-воспитателемъ въ Михайловскомъ кадетскомъ корпусѣ въ Воронежѣ. Погибъ 5 октября 1914 года въ Варшавѣ въ бою противъ германской арміи. Былъ похороненъ въ Варшавѣ. Стараніями его сестры Анны Ивановны Спасской захороненъ въ родовомъ имѣніи въ селѣ Покровское-Марѳино Тамбовскаго уѣзда 24 января 1915 г.
2. Holy Trinity Orthodox Seminary Archive. Holy Trinity Orthodox Seminary Manuscript Collection. Monk Nifont (Ershov). Vospominaniia. Box 8 Fol. 3.
Николай Аѳанасьевичъ Рѣпинъ (1837-1905). Генералъ-лейтенантъ. Закончилъ Павловскій кадетскій корпусъ. Участникъ Крымской войны (1853-1855). Съ 1885 по 1901 гг. Директоръ Михайловскаго кадетскаго корпуса въ Воронежѣ.
3. Holy Trinity Orthodox Seminary Archive. Holy Trinity Orthodox Seminary Manuscript Collection. Monk Nifont (Ershov). Vospominaniia. Box 8 Fol. 1.
4. Holy Trinity Orthodox Seminary Archive. Holy Trinity Orthodox Seminary Manuscript Collection. Monk Nifont (Ershov). Vospominaniia. Box 8 Fol. 3.
Епископъ Лаврентій (въ міру Михаилъ Ивановичъ Некрасовъ, 1836-1908). Епископъ РПЦ, епископъ Тульскій и Бѣлевскій, богословъ, проповѣдникъ. Уроженецъ села Полбино Брянскаго уѣзда Орловской губерніи, сынъ священника. Выпускникъ Кіевской духовной академіи. Овдовѣвъ, принялъ монашескій постригъ 27 іюня 1894 г. Возведенъ въ санъ архимандрита, и назначенъ настоятелемъ московскаго Покровскаго монастыря, а затѣмъ благочиннымъ московскихъ монастырей. Съ 1895 г. ректоръ Московской духовной академіи. Хиротонисанъ 1898 г. во епископа Курскаго и Бѣлгородскаго. Съ 1904 г. — епископъ Тульскій и Бѣлевскій. Умеръ въ Москвѣ, погребенъ у алтаря соборнаго храма Покровскаго монастыря.
Стефанъ Егоровичъ Звѣревъ (1860-1920). Уроженецъ Москвы. Выпускникъ Московской духовной академіи, преподаватель, археографъ, издатель историческихъ документовъ. Умеръ въ Воронежѣ.
5. Holy Trinity Orthodox Seminary Archive. Holy Trinity Orthodox Seminary Manuscript Collection. Monk Nifont (Ershov). Vospominaniia. Box 8 Fol. 1.
6. Игуменъ Филимонъ (въ міру Ѳеопемптъ Никитинъ, 1880-1953). Уроженецъ Олонецкой губерніи. Въ эмиграціи въ Финляндіи (1926). Подвизался въ Валаамскомъ монастырѣ. Не былъ согласенъ съ введеніемъ въ монастырѣ новаго календарнаго стиля и около 1932 г. переѣхалъ въ обитель преп. Ӏова Почаевскаго во Ладоміровой въ Словакіи. Въ 1946 г. вмѣстѣ съ братіей перебрался въ Свято-Троицкій монастырь, Джорданвилль, штатъ Нью-Ӏоркъ. Первый духовникъ Свято-Троицкаго монастыря. Погребенъ за алтаремъ Свято-Троицкаго храма.
7. Левъ Ивановичъ Павлинецъ (1918-2019). Уроженецъ Москвы. Въ 1946 г. изъ Ладоміровскаго монастыря вмѣстѣ съ братіей перебрался въ Свято-Троицкій монастырь, Джорданвилль, штатъ Нью-Ӏоркъ. Похороненъ на Успенскомъ монастырскомъ кладбищѣ.
А. Любимовъ, публикація и примѣчанія
Продолженіе слѣдуетъ