Вопрос из Пастырской практики*

„Как и когда надевать и снимать камилавки и скуфьи при богослужении?*

Вь церковном Уставе нашем, в особой статьи под наименованbем: „Об откровении глав» во время богослужения, между прочим значится: „Надобно знать, что на литургии открываем свои главы: на входе и на слушании Евангелия и на Херувимской песни и великаго входа и при произнесении слов Христовых: примите и едите, и на Достойно есть, и Отче Наш, и при появлении св. Таин, в конце обедни, и на входе на вечерни» (Уст. гл, ХХIХ). Но как видно из того же Устава, это правило, относится собственно к монахам и при том в тех случаях, когда они не служат литургии, а только присутствуют на ней. Что же касается священников, имеюіцих скуфьи и камилавки, то в употреблении их при богослужении принято вообще наблюдать следующий норядок.

На литургии. Священник входит в церковь в скуфье или камилавке и, нришедши в алтарь, снимает их на целование престола. Затем, надевши снова, выходит пред царскими вратами для чтения начинательных молитв, и так стоит с покрытою головою до молитвы: “Пречистому Твоему Образу” и т. д., когда нужно снять скуфью и камилавку на целование икон Спасителя и Божией Матери и для произнесения молитвы: “Господи ниспосли руку Твою”. ІІосле сего лучше тоже не надевать скуфьи и камилавки до входа в алтарь, чтобы снова не снимать их на целование св. престола, тем более что тут же на пути принято прикладываться к изображению св. Архистратига Михаила, или другого святого, на южной вратнице. Проскомидию одни из архиереев совершают, надевая скуфьи и камилавки, а другиe с непокрытою головою. Последнее вернее, так как вся проскомидия глубоко-молитвенного характера, а главное, стоя у жертвенника, священник не имеет надобности в особом представительстве, которое в сущности и выражается нашими скуфьями камилавками, так как здесь его никто особенно не видит, отчего между прочим и сами архиереи, совершая номиновение живых и усонших и покрывая св. дары на Херувимской песни, по чину проскомидии, тоже стоят „без шапки», т. е. без митры. Тем более так нодобает делать это иереям; если скуфьи наши и камилавки хотя и суть подобие митры, но в низшей степени. По совершении проскомидии скуфьи и камилавки надеваются перед началом литургии, и в таком виде священники должны стоять до Енангелия, совершая и малый вход тоже с покрытой головою, по нримеру ардамандритов, совершающих этот вход в митрах. В таком же виде, т. е. с покрытою головою совершается малый вход иереями, когда они служат с архиереем, а потому обычай некоторых священников совершать означенный вход, снявши скуфью или камилавку, не имеет основания. На Евангелии скуфьи и камилавки снимаются, а потом опят надеваются — и таким образом священники стоят до начала пения Херувимской песни. Пред чтением молитвы: „Никто же достоит от связившихся, плотскими похотьми»… скуфьи и камилавки снимаются, и уже не надеваются во все дальнейшее продолжение литургии до возгласа: „Всегда ныне и присно… в конце лигургии, при носледнем явлении св. даров народу. Поставивши св. дары на престоле, священник опять надевает скуфью или камилавку, и в этом виде стоит до конца литургии.

На литургии преждеосвященных даров. Священники снимают скуфьи и камилавки на целование св. икон во время пения: „Во царствии Твоем» и т. д. как и перед началом обыкновенной литургии. И потом надевают их и стоят с покрытою головою до „Господи воззвах,» или до перенесения св, даров с престола на жертвенник. Окадивши здесь, т. е. у жертвенника, св. дары, по обычаю, следует опять покрыть голову, и в таком виде находиться до пения: Да исправится. Ha Да исправится скуфьи и камилавки опять должны быть снимаемы в выражение покаянного чувства, которое остальные моляпциеся в то же время выражают более усиленным образом, стоя на коленях. Начиная с сугубой ектеніи, скуфьи и камилавки могут быть надеваемы до „Ныне силы небесные» Затем, снявши их, не полагается надевать, до „Да исправится молитва» и т. д., как и на обыкновенной лигургии.

Что касается нрочих служб церковных то у нас не принято стоять с покрытою головою на вечерни и утрени во время чтения так называемых свѣтильничных и утренних молитв при чтении акаѳистов и затем на всех службах при чтении Евангелия, молитв на молебнах и т. д.

Нечего и говорить, разумеется, что если наши скуфьи и камилавки суть известного рода подобие митр, как сказали мы выше, и как действительно это само собою следует по существу, то, судя, по тому, что митры не только архиерейские, но и архимандричьи всегда ставятся на нрестоле, не будет греха, если и священник сделает тоже с своею скуфьею или камилавкою. Но рождается вопрос: зачем собственно делать это, когда и без того много места найдется для них в других местах алтаря? К тому же надо принять во внимание то, что, будучи подобием митры вообще, наши скуфьи и камилавки имеют то коренное отличие от нее, что последние носятся нами не только в церкви, но и вне ее, между тем как митра употребляется только в церкви при богослужении и потому во всей полноте имеет характер церковного облачения или одежды в собственном смысле этого слова, характер, дающий ей такое же полное право равно быть на голове и ставиться на престоле. Потому священникам, имеющим скуфьи и камилавки, вместо того, чтобы спрашивать, можно ли их ставить и полагать на пресголе, лучше бы позаботиться о том, чтобы побольше оказывать уважения к ним, да не ходить, надевши ту или другую, без нужды по базарам и даже по улице, и пр. и пр. А то, согласитесь, в одной и той же „шапке» исправлять обыденные дела, и потом служить в церкви, не приходится. Тем более, куда ж тут еще разсуждать о положении ее на престоле?

Рук. для С. Паст.

*Перепечатано из «Екатеринбургских Епархиальных Ведомостей», № 14 за 1897 г., сс. 324-327.